Мария Шотландская просит о помощи королеву Елизавету, 1 мая 1568 года Мария Шотландская После убийства супруга Марии лорда Дарили в 1567 году и скоропостижного выхода замуж за главного подозреваемого в убийстве, графа Босуэлла, всего три месяца спустя, положение королевы

Лев Сергеевич Пушкин (1805–1852) Младший брат поэта. Яркий представитель тунеядного, бездельного барства и того мотыльково-легкого отношения к жизни, которое отличало всех близких родственников Пушкина. Когда Пушкина отвезли из Москвы в лицей, Льву было около шести лет. Он

Софья Алексеевна Раевская (1769–1844) Жена генерала Н. Н. Раевского. Отец ее, А. А. Константинов, был библиотекарем Екатерины II, родом грек. Мать – единственная дочь знаменитого М. В. Ломоносова. Софья Алексеевна была брюнетка, с большими черными глазами и лебединой шеей. Черты

Екатерина Николаевна Раевская-Орлова (1797–1859) Старшая дочь генерала Н. Н. Раевского. В те блаженные для Пушкина три месяца, которые он осенью 1820 г. провел в Гурзуфе в семье Раевских, она помогала Пушкину в изучении английского языка. Была красавица, властная, с твердым

Елена Николаевна Раевская (1803–1852) Сестра предыдущих. Красотой выдавалась даже среди красавиц сестер; была высокая, стройная, с прекрасными голубыми глазами, очень скромная и стыдливая. Она хорошо знала английский язык, переводила Байрона и Вальтера Скотта по-французски,

Софья Николаевна Раевская (1806–1881) Младшая из сестер. В старости она с гордостью писала одному из своих племянников: «Я – Раевская сердцем и умом, наш семейный круг состоял из людей самого высокого умственного развития, и ежедневное соприкосновение с ними не прошло для

Екатерина Ивановна Гладкова (1805–?) Рожденная Вульф, дочь Ивана Ивановича Вульфа, двоюродная сестра Алексея Вульфа, жена майора Оренбургского уланского полка Як. Пав. Гладкова. «Моя холодная красавица», – называет ее Алексей Вульф. Она действительно была очень красивая,

Княгиня Зинаида Александровна Волконская (1792–1862) Рожденная княжна Белосельская-Белозерская. Поэтесса, композитор, певица. 18 лет вышла замуж за князя Н. Г. Волконского (брата декабриста), но вскоре разъехалась с ним. Блистала на международных конгрессах, устраивавших

Княгиня Екатерина Николаевна Мещерская (1805–1867) Рожденная Карамзина, дочь историка и Екатерины Андреевны Карамзиных. В. П. Титов сообщает, что в 1828 г., перед замужеством Екатерины Николаевны, Пушкин принадлежал к числу ее «обожателей». Тютчев называл разговор княгини

Лукьян Андреевич Якубович (1805–1839) Посредственный поэт. Веселый, разбитной малый, круглолицый, румяный, кудрявый, отставной офицер. Наивный и беззаботный, всегда начиненный журнальными новостями и сплетнями. Сильно пил. От литературы он не получал ничего, потому что тогда

Александр Васильевич Никитенко (1805–1877) Из крепостных крестьян графов Шереметевых. Окончил воронежское уездное училище, но в гимназию как крепостной попасть не мог. В 1820 г. мальчик написал письмо своему барину, молодому кавалергардскому поручику графу Д. Н. Шереметеву;

Наталья Николаевна Пушкина (1812–1863) Жена поэта. Рожденная Гончарова. Детство было нерадостное. Сумасшедший отец, взбалмошная и деспотичная ханжа-мать. В самом строгом монастыре послушниц не держали в таком слепом повиновении, как сестер Гончаровых. Если, случалось,

История России знает немало удивительных женщин, чьи имена остались не только на страницах скучных учебников, но и в памяти народной. Одна из них – Мария Волконская. Она - правнучка М. В. Ломоносова, дочь героя войны 1812 г. и жена декабриста.

Княгиня Мария Волконская: краткая биография

6 января 1807 г. у генерала Николая Раевского и его жены Софьи родилась дочь Машенька. Семья была большая (шестеро детей) и дружная, несмотря на вспыльчивый характер матери и суровость отца. Сестры любили музицировать, а Мария прекрасно пела, и в доме часто бывали гости. В том числе и А. С. Пушкин, который даже какое-то время был влюблен в шестнадцатилетнюю Машеньку.

Зимой 1825 года Марию выдают замуж за 37-летнего князя Сергея Волконского. Не по любви, но и не насильно.

С вечно занятым мужем она виделась редко, даже первенца своего рожала вдали от супруга. А об участии князя в заговоре узнала уже после неудавшегося восстания. После суда над мужем Мария Волконская добилась разрешения последовать за ним в Сибирь. Поступок этот не приняла ее семья, но со временем даже суровый отец отнесся к нему с пониманием.

Сопровождая своего мужа по разным острогам, Мария Николаевна жила на Благодатном руднике, в Чите, на Петровском заводе и Иркутске, потеряв в этих скитаниях нескольких детей.

Воспитанная в благополучном и обеспеченном семействе, княгиня Мария Волконская, жена декабриста, мужественно переносила тяготы жизни каторжан, никогда не жаловалась, поддерживала супруга и воспитывала детей. Тех, которые выжили.

30 долгих лет провела она с мужем в Сибири и вернулась на родину только в 1855 году. В 1863-м Мария Николаевна скончалась от болезни сердца в имении дочери в селе Воронки, а через год рядом с нею был похоронен и ее муж.

Характер, подобный стали

Княгиня Мария Волконская – одна из тех сильных и несгибаемых личностей, которые даже через века не перестают восхищать и вызывать уважение. Характер ее отличает сильная воля и стремление следовать своим идеалам, не склоняясь ни перед чем.

Выросшая в тепличных условиях, под крылом сурового, но заботливого и любящего отца, Мария Николаевна, оказавшись в чрезвычайных обстоятельствах, не смирилась, не подчинилась мнению света и воле родных.

Узнав об аресте мужа, только что оправившаяся от тяжелых родов Мария категорически отвергла предложение отца расторгнуть брак с князем и поехала в Петербург, рассчитывая увидеться с супругом. Этому препятствовали все ее родственники, а письма к мужу перехватывали и вскрывали. Несколько раз брат Александр пытался увезти ее из Петербурга, но уехала Волконская, только когда заболел сын.

А после суда, на котором князь Волконский был приговорен к ссылке и каторжным работам, Мария обращается к царю с просьбой разрешить ей сопровождать мужа. И когда разрешение было получено, ее не удержали ни угрозы отца, ни проклятие матери. Оставив своего первенца у свекрови, Волконская уезжает в Сибирь.

Это была настоящая борьба, которую вела 18-летняя девушка за право быть со своим мужем не только в радости, но и в горе. И Мария Николаевна выиграла эту борьбу, несмотря на то, что от нее отвернулась даже мать, не написавшая ей в Сибирь ни строчки. И если Николай Раевский в конце своей жизни смог оценить поступок дочери, то мать ее так и не простила.

«Во глубине сибирских руд…»

Сейчас трудно даже представить, как можно проехать сотни миль зимой в кибитке. Но Волконскую не пугали ни морозы, ни убогие постоялые дворы, ни скудное питание, ни угрозы губернатора Иркутска Цейдлера. А вот вид своего мужа в рваном тулупе и оковах потряс, и Мария Николаевна в душевном порыве опускается перед ним на колени и целует кандалы на ногах.

Раньше Волконской в Сибирь к мужу приехала Екатерина Трубецкая, которая стала Марии и старшей подругой, и соратницей. А затем к этим двум женщинам присоединились еще 9 жен декабристов.

Не все они были знатного происхождения, но жили очень дружно, и дворянки с охотой учились у простолюдинок житейским премудростям, ведь зачастую они не умели самого элементарного – испечь хлеб или сварить суп. А как потом радовались стряпне своих жен декабристы, которых согревал и поддерживал жар души этих женщин.

В недавнем прошлом изнеженная аристократка Мария Волконская сумела завоевать любовь даже у местных крестьян и простых каторжан, которым помогала, часто тратя последние деньги.

А когда ссыльным разрешили переехать в Иркутск, дома Волконских и Трубецких стали настоящими культурными центрами города.

По зову сердца или по велению долга?

Есть множество статей и книг, посвященных этой удивительной женщине, которая была не только самой молодой среди жен декабристов, но и одной из первых, решившихся на столь неординарный по тем временам поступок. Однако не только этим интересна Мария Волконская, биография которой до сих пор привлекает внимание исследователей.

Существует распространенное мнение, что Мария Николаевна своего мужа не любила. Да и не могла любить, так как до свадьбы была с ним едва знакома, а после в течение года жила вместе с князем от силы три месяца, да и тогда редко видела его.

Что же тогда побудило Волконскую принести в жертву свое благополучие и жизни будущих детей? Только чувство долга перед супругом?

Есть и другая точка зрения. Мария Волконская, если и не любила мужа в первое время, то потом уважение и даже преклонение перед ним переросло в любовь. Говоря словами Шекспира: «Она его за муки полюбила…»

А возможно, прав известный культуролог Ю. Лотман, считавший, что жены декабристов – рафинированные дамы, выросшие на любовных романах и мечтавшие о подвигах во имя любви – именно так воплотили в жизнь свои романтические идеалы.

«Записки Марии Николаевны Волконской»

По возвращении домой княгиня Волконская рассказала о своей жизни в Сибири в «Записках». Они были написаны на французском языке и предназначались исключительно сыну Михаилу.

После смерти матери он не сразу решился их обнародовать, но все же перевел на русский язык и даже читал отрывки Н. А. Некрасову. Записи произвели на поэта очень сильное впечатление, он даже плакал, слушая о жизни каторжан и их жен.

Оценка современников и потомков

К действиям декабристов, решивших выступить против освященной традициями царской власти, можно отнестись по-разному. Но поступок 11 их жен, отправившихся вслед за осужденными мужьями в далекую и страшную Сибирь, безусловно, достоин уважения.

Уже в XIX веке прогрессивные члены общества наделяли этих женщин чуть ли не ореолами святых. Н. А. Некрасов именно им посвятил свою поэму «Русские женщины», в которой нашли отражения реальные события, описанные Марией Волконской.

В XX веке о женах декабристов писали научные и художественные книги, снимали фильмы, им ставили памятники, например, в Чите и в Иркутске.

Мария Волконская, биография которой нашла отражение в «Записках», и до настоящего времени остается самой яркой фигурой среди жен декабристов благодаря своей молодости и удивительно сильному цельному характеру.

Эта стройная и красивая барышня с черными кудрями густых волос покорила сердце самого Пушкина, который считал ее своею музой в поэзии. Писатель Николай Некрасов увековечил ее образ в бессмертной поэме «Русские женщины». Именно в этом произведении он во всех подробностях описывает характер жены декабриста, которая идет на отчаянное самопожертвование ради сохранения семьи. Мария Раевская, дворянка по происхождению, отважилась разделить нелегкую участь своего супруга и поехала за ним в сибирскую ссылку. Безусловно, ее поступок следует расценивать как подвиг, совершить который могли лишь избранные. И пусть она не испытывала глубоких чувств к князю Волконскому, но свой долг перед ним Мария Раевская выполнила. Что же известно о биографии дворянки? Рассмотрим этот вопрос подробнее.

Годы детства и юности

Живописнейшая природа - горы, море, зеленые сады - располагала к романтике, и, естественно, Александр Сергеевич начал проявлять интерес к Марии Николаевне. Но не к ней одной. Ее сестры тоже привораживали Пушкина молодостью и красотой. Особенно старшая дочь Николая Николаевича, которая от природы была скромной и серьезной барышней. Дни, проведенные с семейством Раевских в Гурзуфе, были счастливейшими в жизни великого поэта. Он с удовольствием читал дочерям генерала стихи, обсуждал с ними произведения Байрона и Вольтера.

Не сложилось…

Но становились ли ближе друг к другу Пушкин и Мария Раевская? История любви этой пары, конечно же, интересовала всех, кто восхищался талантом поэта. Однако, кроме дружбы, сильных и глубоких чувств к Александру Сергеевичу будущая жена декабриста не испытывала. Причем Мария замечала, что молодой Александр неравнодушен также к ее сестрам. Но те также не воспринимали поэта всерьез. А вот стихи Пушкина для Марии Раевской значили очень многое. Она восторгалась тем, как Александр мастерски владел рифмой и умением на бумаге выражать чувства и эмоции. И все-таки увлечение юной Машей постепенно переросло в настоящую любовь. И Пушкин, будучи застенчивым с объектом своей страсти, возможно, в конце концов осмелился сказать о своем чувстве, но взаимности так и не добился. Впоследствии Александр Сергеевич серьезно переживал неразделенную любовь, что, конечно же, отразилось в его творчестве.

Чего стоит один только «Бахчисарайский фонтан», который, по мнению Густава Олизаре, стал ярким посвящением Марии Николаевне. Пушкин продолжал общаться со своей музой в городе на Неве и Москве.

И все-таки, по мнению некоторых экспертов, был период, когда Раевская была неравнодушна к автору «Евгения Онегина». Речь идет о первой половине 20-х годов, когда у Марии Николаевны и Александра Сергеевича в Одессе состоялось свидание. Незадолго до этого девушка адресовала Пушкину письмо, в котором призналась, что ей сильно не хватает его общества. Однако на тот момент Пушкин уже несколько охладел к своей музе и решил сказать ей об этом при личной встрече. Он так и сделал. После этого Мария Раевская, биография которой содержит немало интересных и примечательных фактов, поспешила уехать из Одессы в Киев.

Последний раз поэт виделся со своей музой зимой 1826 года, незадолго до ее отъезда в ссылку. Так или иначе, но Мария Раевская в жизни Пушкина оставила большой след.

Несостоявшийся муж

Однако в стремлении завоевать внимание юной Маши у Александра Сергеевича однажды появился конкурент. Речь идет о польском графе Густаве Олизаре, который, так же как и Пушкин, занимался поэзией. Дворянин также был поражен внешностью Марии Николаевны. В 1824 году он даже посватался к молодой барышне, но Николай Николаевич воспротивился этой идее, поскольку его сильно смущали польские корни потенциального зятя.

Причем впоследствии Пушкин неоднократно встречался со своим визави и беседовал с ним на литературные темы. Так и ли иначе, но и к поляку Олизару дочь генерала Раевского не питала любовных чувств, и он очень огорчался по этому поводу. Мария Николаевна не хотела связывать свою судьбу с «прямодушным» шляхтичем, поскольку слишком глубокими ей казались различия в русском и польском укладе жизни.

Князь

Спустя некоторое время судьба сведет Марию Раевскую с тридцатишестилетним князем Сергеем Волконским, который принадлежал к знатному роду. В юности он служил поручиком лейб-гвардейского Кавалергардского полка. Набравшись опыта в военном деле, Волконский хорошо проявил себя в баталиях 1806-1807 годов. Затем он участвовал в Первой Отечественной войне и заграничных походах. Дослужившись до генеральского чина, Волконский возвратился на Родину. В начале 20-х годов князь получил в командование целую пехотную дивизию. Его военной карьере мог позавидовать любой офицер. Единственный казус, который не давал покоя Сергею Григорьевичу, заключался в том, что он вел холостяцкую жизнь, хотя ему было уже за тридцать. Он, как и многие представители российской элиты, регулярно посещал масонские ложи.

Князь имел членство в Южном обществе и часто наведывался в город на Неве для проведения переговоров. Причем со своими соратниками он обсуждал идеи уничтожения монарших особ и установления в стране республиканской формы правления.

Замужество

В 1824 году Сергей Григорьевич торопился в Киев «по очень важному делу». Он намеревался сделать предложение Марии Николаевне Волконской и надеялся, что ее отец благословит их союз. Князь прекрасно знал семью генерала Раевского и с удовольствием гостил в их имении, иногда устраивая «магнетические сеансы», которые в действительности были обычными совещаниями с членами масонской ложи. Он попросил своего соратника Орлова похлопотать за ним перед Николаем Николаевичем и узнать, согласен ли он отдать замуж Марию Николаевну. И князь Раевский в конце концов уступил, поскольку финансовое положение его семьи серьезно пошатнулось, а Волконский был состоятельным человеком. И хотя Мария Николаевна ничего не испытывала к Сергею Григорьевичу, она решила подчиниться воле отца. Ради интересов собственной семьи она принесла себя в жертву. Да и после свидания с Пушкиным в Одессе жизнь для нее в какой-то степени утратила смысл.

Спустя некоторое время после замужества Волконская Мария Николаевна приболела, и чтобы восстановить здоровье, ей пришлось уехать в Одессу. Князь сопровождать ее не мог из-за службы. Да и духовной близости между Сергеем Григорьевичем и дочерью Раевского не возникло. Он не смог заботиться о ней даже в тот момент, когда княгиня забеременела. Роды были сложными и негативно сказались на здоровье Марии Николаевны.

Крутой поворот судьбы

А потом она узнала об аресте супруга. Заговорщиков постигла суровая участь: император велел сослать их в Сибирь. Сергей Волконский получил 20 лет каторги. Мария решила не оставлять своего супруга и отправиться вслед за ним.

Однако родители очень критично отнеслись к ее затее. Но Волконская Мария Николаевна (жена декабриста), унаследовавшая характер отца, проявила принципиальность и мнение своих родственников проигнорировала. Она побывала и в Благодатском руднике, и в и в Чите. Дочь разделила с мужем все тяготы ссыльной жизни. Поистине суровые и тяжелые испытания перенесла Волконская Мария. Дети княгини умерли: сначала Николай, оставшийся на попечении у родственников, а спустя два года и дочь София, рожденная в ссылке. Осенью 1829 года скончался генерал Николай Николаевич Раевский.

В Иркутске Мария жила в доме городского головы. Во второй половине 30-х княгиня Мария Николаевна Волконская с мужем и детьми перебралась на поселение в село Урик, расположенное неподалеку от Иркутска.

Долгожданная свобода

Только в 1856 году Волконскому разрешили по амнистии вернуться на Родину. К тому времени здоровье Марии Николаевны было серьезно подорвано. После приезда из Сибири она принялась писать автобиографические мемуары. Ее «Записки» переиздавались множество раз.

Смерть

Княгини не стало 10 августа 1863 года. Врачи диагностировали у нее болезнь сердца. Похоронили Марию Николаевну в родном селении Воронки Черниговской губернии.

Карл Петер Мазер, портрет княгини Марии Николаевны Волконской (1848). Изображение с сайта wikiwand.com

«Я разделю с тобой и тюрьму»

Княгиня Мария Николаевна Волконская, урожденная Раевская, родилась в 1806 году в семье небогатого, но знатного генерала. В бэкграунде – юношеский, почти что детский роман с Пушкиным. Они вместе с отцом Марии и ее сестрами едут на море.

Ей 15, Пушкин на 7 лет старше и уже известный поэт. Много робости и недосказанности. И совершенно недетское понимание того, что Александр Сергеевич в мужья уж точно не годится. Чересчур легкомысленный юноша.

Пушкин потом вспоминал об этом увлечении в «Евгении Онегине»:

Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!
Как я желал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами!

Сама же Мария Николаевна впоследствии писала: «В качестве поэта он считал своим долгом быть влюбленным во всех хорошеньких женщин и молодых девушек, которых встречал… В сущности, он любил лишь свою музу и облекал в поэзию все, что видел».

Тема поэта Пушкина была закрыта навсегда.

Еще один поэт в бэкграунде – поляк Густав Олизар, киевский предводитель дворянства. Делал предложение, был отвергнут и отполз в Крым «тосковать и писать сонеты о своей безнадежной любви». Спустя несколько лет вновь появился, сделал предложение сестре, Елене Николаевне Раевской, опять был отвергнут. Не человек – анекдот.

В 1825 году к Марии Николаевне просватался Сергей Григорьевич Волконский. Вдруг выяснилось, что Волконский давно уж влюблен, что он был очарован, видя, как нескладная девчушка превращается в «стройную красавицу, смуглый цвет лица которой находил оправдание в черных кудрях густых волос и пронизывающих, полных огня очах».

Джордж Доу, портрет Сергея Григорьевича Волконского (1824). Изображение с сайта wikipedia.org

Волконский – это вам не Пушкин. Боевой офицер, ветеран Отечественной войны, с полусотней ранений. Фигура героическая, но не романтическая. Для романтического персонажа он был безнадежно стар – ему исполнилось 37 лет. Один из приятелей говорил, что Волконский тогда уже «зубы носил накладные при одном натуральном переднем верхнем зубе».

Поменьше б таких говорливых приятелей.

Пылкого чувства там в принципе не могло возникнуть. Зато прозвучала молчаливая просьба отца, к тому моменту по уши погрязшего в долгах. Волконский был знатен, богат, состоял в императорской свите. Его предложение приняли.

Брак не задался сразу. Еще на балу, посвященном помолвке, невеста зацепила платьем канделябр, и платье загорелось. Ох, плохая примета.

И – неожиданный всплеск нежности и глубочайшего чувства любви. Писала своему «несносному»: «Не могу тебе передать, как мысль о том, что тебя нет здесь со мной, делает меня печальной и несчастной… Мой милый, мой обожаемый, мой кумир Серж!»

Что произошло? Дело, видимо, в возрасте. Ей же, напомним, было 19 лет, все меняется быстро.

Первые роды были очень тяжелыми, сопровождались родильной горячкой. Неудивительно, что молодой жене просто не рассказали о декабрьских событиях. Она несколько месяцев вообще не знала, что произошло в столице. Была уверена, что муж в Молдавии, преданно служит государю императору.

Сама Мария Николаевна, кстати, придерживалась верноподданнических позиций и о подпольной деятельности супруга даже не догадывалась.

А как узнала обо всем, так сразу же засобиралась. Написала мужу в Петропавловку: «Я узнала о твоем аресте, милый друг. Я не позволяю себе отчаиваться… Какова бы ни была твоя судьба, я ее разделю с тобой, я последую за тобой в Сибирь, на край света, если это понадобится, – не сомневайся в этом ни минуты, мой любимый Серж. Я разделю с тобой и тюрьму, если по приговору ты останешься в ней».

Отговаривали, умоляли, запугивали. Упрекали, что бросает маленького сына. Отвечала: «Мой сын счастлив, мой муж – несчастен, – мое место около мужа».

Оказалось, характер – кремень. Кто бы знал.

Кстати, долгое время Мария считала, что мужа «втянули», что он, будучи одним из коноводов Южного общества, всего лишь «дал себя увлечь». Супруги как будто бы поменялись местами. Теперь Мария Николаевна будет всю жизнь изо всех сил заботиться о муже, а он – эту заботу принимать.

Комната с клавикордами

Благодатский рудник. Дом, где жили княгини М. Н. Волконская и Е. И. Трубецкая (1889). Фото с сайта wikipedia.org

Начинается квест. Белая Церковь – там Мария Николаевна оставила у своей двоюродной бабки, графини Браницкой, новорожденного сына Николая. Петербург – свидание с мужем, трогательный обмен платками. Москва – аудиенция у императрицы Марии Федоровны.

Снова Белая Церковь – три месяца с сыном. Город Яготин Киевской губернии – непредвиденная задержка на месяц, ожидание, пока поправился брат мужа, генерал-губернатор Малороссии Николай Репнин-Волконский, с котором было решено ехать в столицу.

Петербург – аудиенция у императора Николая Павловича. Москва – исторический прощальный вечер в салоне невестки, Зинаиды Волконской, там сейчас Елисеевский гастроном. Казань – ожидание лошадей до Иркутска. Иркутск – ожидание дальнейшей судьбы мужа. Кяхта – очередная смена транспорта. Большой Нерченский завод – подписание очередных бумаг, ограничивающих в правах и саму Марию Николаевну, и ее будущих детей.

Рудник Благодатский, окончательная цель поездки.

Волконская писала: «На другой день по приезде в Благодатск я встала с рассветом и пошла по деревне, спрашивая о месте, где работает муж. Я увидела дверь, ведущую как бы в подвал для спуска под землю, и рядом с нею вооруженного сторожа.

Мне сказали, что отсюда спускаются наши в рудник; я спросила, можно ли их увидеть на работе; этот добрый малый поспешил мне дать свечу, нечто вроде факела, и я, в сопровождении другого, старшего, решилась спуститься в этот темный лабиринт…

Я шла быстро и услышала за собой голос, громко кричавший мне, чтобы я остановилась. Я поняла, что это был офицер, который не хотел мне позволить говорить с ссыльными. Я потушила факел и пустилась бежать вперед, так как видела в отдалении блестящие точки: это были они, работающие на небольшом возвышении. Они спустили мне лестницу, я влезла по ней, ее втащили… Артамон Муравьев назвал эту сцену «моим сошествием в ад»».

А затем и свидание, собственно, с мужем: «Бурнашев предложил мне войти… Сергей бросился ко мне; бряцанье его цепей поразило меня: я не знала, что он был в кандалах… Вид его кандалов так воспламенил и растрогал меня, что я бросилась перед ним на колени и поцеловала его кандалы, а потом – его самого».

Квест таким образом был завершен.

Камера Волконских в Петровском заводе. Акварель Н. Бестужева (1830). Изображение с сайта wikipedia.org

В какой момент она решила, что не даст себя сломать, что несмотря на все подписанные бумаги, несмотря на весь окружающий кошмар, она, что бы там ни случилось, останется благородной светской дамой – непонятно.

Подходящих моментов в пути было множество. А возможно, решение было принято уже на месте, когда на глазах у Волконской менялось все, до мелочей.

«Наши девушки стали очень упрямиться, не хотели нам ни в чем помогать и начали себя дурно вести, сходясь с тюремными унтер-офицерами и казаками», – так писала она о некогда милых и преданных горничных.

А может, и не было принято никакого решения. Все сложилось само, когда пришлось писать за заключенных письма, когда наступило безденежье и ей с Екатериной Ивановной Трубецкой пришлось отказаться от ужина, а мужья-кандальники, узнав об этом, стали тайком присылать своим женам еду.

Просто в какой-то момент Мария Николаевна осознала, что все это – навсегда, и надо жить. И стала жить.

Можно представить себе, как удивились родные, узнав, что Волконская снимает вместе с еще одной декабристкой, Александрой Ентальцевой, комнату на двоих у читинского дьякона, и что в ее части комнаты – отделенной перегородкой от части Ентальцевой – есть «место для письменного стола, пяльцев и рояля».

Под роялем подразумевались клавикорды, которые Зинаида Волконская тайком привязала к днищу марииной кибитки и которые благополучно вместе с ней проделали весь этот страшный путь.

В 1830 году Мария Николаевна родила дочь. Тогда же заключенных перевели из Читы в новую крепость, в Петровский завод. Все декабристки сразу поселились рядышком с тюрьмой, на одной улице (ее сразу прозвали Дамской), одна лишь Волконская приобрела дом как можно дальше от застенка. Притом что большую часть времени она жила со своим мужем, в тюрьме, в камере № 54. Но этот дом был ей необходим.

Затем родился сын. А там и мужа по болезни освободили от работы и разрешили жить вне каземата. И в 1837 году семья переезжает в город Урик, где, как говорят, имеется хороший врач.

Один из современников писал: «Мария Николаевна была молода и хороша собой, Волконский же уже был без зубов, совершенно опустился и заделался сквалыгой».

Ох, снова эти зубы!

Светский салон на краю географии

М. Н. Волконская. Фотография (1861). Венское ателье Ангерера. С сайта wikipedia.org

В Урике у Волконских начинается почти что человеческая жизнь. Они уже и не не снимают, и не покупают – они строят собственный дом. В соседях – блестящее общество. Лунин, Вольф, Муравьевы. Есть с кем скоротать вечерок. Мария Николаевна сближается с Александром Поджио.

Демоническая внешность: густая черная борода, нос с горбинкой, пронизывающий взгляд. И редкое по тому времени отчество – Викторович. Жена самого Поджио не стала декабристкой – расторгла неудобный брак и снова вышла замуж.

Сплетни накрывают Урик и окрестности – Волконскую называют «женой двух декабристов». Сын декабриста Якушкина напишет впоследствии своей жене: «Много ходит невыгодных для Марии Николаевны слухов про ее жизнь в Сибири, говорят, что даже сын и дочь ее – дети не Волконского».

Вероятнее всего, это была просто игра, которая существовала одновременно с простой человеческой дружбой. Ну положен светской даме воздыхатель. Даже если минус сорок за окном. И даже если в нее давно и безнадежно влюблен еще один декабрист – Михаил Лунин. Два воздыхателя – лучше, чем один.

Мария Волконская писала сестре: «Это превосходный и достойнейший человек, он молод духом и меня боготворит».

А поэт-декабрист Александр Одоевский посвящал ей стихи:

Был край, слезам и скорби посвященный,
Восточный край, где розовых зарей
Луч радостный, на небе том рожденный,
Не услаждал страдальческих очей…

Вдруг ангелы с лазури низлетели
С отрадою к страдальцам той страны,
Но прежде свой небесный дух одели
В прозрачные земные пелены.

Затем был переезд в Иркутск, обманчивая возможность действительно полноценной светской жизни. И – два нагоняя от властей. Одно за появление в театре, а другое – на вечере в девичьем Мариинском институте. Прецедент был настолько мощным, что иркутское начальство специальным постановлением запретило «женам государственных преступников посещать общественные места увеселений».

Что поделать – пришлось Марии Николаевне открыть свой собственный салон, который достаточно быстро стал самым блистательным в городе.

Врач Николай Белоголовый вспоминал: «Княгиня Марья Николаевна была дама совсем светская, любила общество и развлечения и сумела сделать из своего дома главный центр иркутской общественной жизни…

Зимой в доме Волконских жилось шумно и открыто, и всякий, принадлежавший к иркутскому обществу, почитал за честь бывать в нем, и только генерал-губернатор Руперт и его семья и иркутский гражданский губернатор Пятницкий избегали, вероятно из страха, чтобы не получить выговора из Петербурга».

Там же Мария Николаевна организовала и любительский театр, вполне конкурировавший с официальным, казенным. Подросшую дочь она выдала замуж за Дмитрия Васильевича Молчанова, влиятельного чиновника при восточносибирском генерал-губернаторе. Правда, он впоследствии растратил часть казны и сошел с ума, но мы сейчас не об том.

Сын Миша посещал Иркутскую гимназию.

Впоследствии Волконская посмеивалась над собственным пессимизмом юных лет. Вспоминала свое путешествие: «Я приехала в Казань вечером; был канун Нового года; меня высадили, не знаю почему, в гостинице; дворянское собрание было в том же дворе, залы его были ярко освещены, и я увидела входящие на бал маски.

Я говорила себе: «Какая разница! Здесь собираются танцевать и веселиться, а я еду в пропасть: для меня все кончено, нет больше ни песен, ни танцев». Это ребячество было простительно в моем возрасте: мне только что минул 21 год».

Некоторые исследователи из числа наших современников активно упрекают Марию Николаевну в том, что она чуть ли не предала своего мужа, погрязши в светских удовольствиях. Да если б это было так – достаточно всего лишь одного письма на имя императора, и освобожденная княгиня уже вальсирует в самых престижных столичных салонах. Но ни о чем подобном даже мысли не было.

Мария Николаевна с сыном Михаилом (1862-1863). Фото с сайта izbrannoe.com

Кстати, когда в семидесятые Михаил Сергеевич Волконский читал записки своей матери Некрасову, работавшему над поэмой «Русские женщины», поэт то и дело перебивал его: «Довольно! Не могу!» И принимался рыдать.

В 1855 году на императорский трон сел относительно либеральный Александр Второй. Для Волконских это означало практически полную амнистию. У них еще была и жизнь в Москве, и заграничные курорты. И они, несмотря ни на что, были счастливы.

Когда Мария Николаевна скончалась, Сергей Григорьевич гостил в имении у сына. Ему не сказали о смерти любимой супруги – так же, как когда-то ей не сообщали о его аресте. Боялись – не перенесет.

И он действительно не перенес: умер спустя всего два года. Похоронили его в соответствии с завещанием – в ногах у любимой супруги.

Мария Николаевна Волконская (урождённая Раевская; 25 декабря (6 января) 1805/1806/1807 - 10 августа 1863, поместье Воронки, Черниговская губерния) - дочь Николая Раевского, жена декабриста С. Г. Волконского (с 11 января 1825 года, Киев), несмотря на сопротивление родных, поехавшая за ним в Сибирь.

Из дворянок. Отец - Раевский Николай Николаевич (1771 - 1829 гг.), генерал от кавалерии, участник всех военных кампаний конца XVIII - начала XIX вв., герой Отечественной войны 1812 г. (особо отличился при Бородино: оборона батареи Раевского), участник заграничных походов 1813-1814 гг., до 1825 г. командующий корпусом на юге России, член Государственного совета; мать - Софья Алексеевна Константинова (с 1794 г. - Раевская), дочь бывшего библиотекаря Екатерины II, внучка М.В. Ломоносова, которую в юности называли «девой Ганга», до самой смерти не примирилась с поступком дочери: последовать за мужем в Сибирь. Мария Николаевна воспитывалась дома, играла на рояле, прекрасно пела, знала несколько иностранных языков.

Ранняя юность Марии Николаевны ознаменована встречей с А.С. Пушкиным в годы его южной ссылки, их совместная поездка в Гурзуф, где поэт останавливался в доме Раевских. Кстати, по сегодняшний день в Гурзуфе существует Пушкинская аллея, а доме Раевских еще в 1993 г. находилось приемное отделение санатория (кажется, литераторов; санаторий расположен справа от бывшего санатория МО, если стоять спиной к морю). Пушкин изобразит ее или посвятит ей свои стихи и прозу: «Кавказскй пленник» (образ черкешенки), «Бахчисарайский фонтан», «Евгений Онегин» (лирическое отступление: «... как я завидовал волнам...» и прочее).

Мария Николаевна Раевская (Волконская) неизв. худ. нач. 1820-х.

Мария Волконская и Пушкин – особая тема, породившая устойчивую версию о том, что Мария Николаевна была большой «потаенной» любовью великого поэта… На закате своей жизни Волконская, умудренная суровым опытом, вспоминая Пушкина, как-то обронила: «В сущности, он любил лишь свою музу и облекал в поэзию все, что видел». Может быть, княгиня была права?

В октябре 1824 года А. С. Пушкин получил письмо от своего давнего знакомца по Киеву и Одессе – Сергея Григорьевича Волконского. «Имев опыты вашей ко мне дружбы, – писал Волконский, – и уверен будучи, что всякое доброе о мне известие будет вам приятным, уведомляю вас о помолвке моей с Марией Николаевною Раевскою – не буду вам говорить о моем счастии, будущая моя жена вам известна».

Зимой 1825 года в Киеве на Печерске в старинной церкви Спаса на Берестове князь Сергей Волконский венчался с юной красавицей Марией Раевской. Невесте не было еще и двадцати, жениху исполнилось тридцать семь. Слывший в молодости красавцем и повесой, он в то время, по воспоминаниям современников, уже «зубы носил накладные при одном натуральном переднем верхнем зубе».

П.Ф. Соколов. Портрет Сергея Волконского.

В своих «Записках» Волконский вспоминал: «Давно влюбленный в нее, я наконец решился просить ее руки». Мария Николаевна ничего не знала о его колебаниях, как, впрочем, почти не знала и своего жениха. Покорно, по воле отца, она вышла за весьма знатного и богатого князя. Участник значительных сражений, имевший множество орденов и медалей, он уже в двадцать четыре года получил чин генерал-майора за боевые отличия. Портрет Волконского был написан для Военной галереи Зимнего дворца (после восстания, по распоряжению Николая I, его изъяли). «Мои родители думали, что обеспечили мне блестящую, по мнению света, будущность», – писала Мария Николаевна в конце жизни...

Еще до замужества она сумела испытать силу своего обаяния. К ней сватался польский граф Олизар, коего отец не захотел видеть своим зятем из-за его национальной принадлежности. Оказавшись женой немолодого генерала, Мария Николаевна, по существу, не успела даже как следует узнать его до ареста в январе 1826 года; в первый год они прожили вместе не более трех месяцев. Вскоре после свадьбы она заболела и уехала лечиться в Одессу, Волконский же не получил отпуска из дивизии и не смог сопровождать жену. В ноябре 1825 года, когда Мария Николаевна находилась на последнем месяце беременности, муж отвез ее в имение Раевских, а сам возвратился к месту службы, где был немедленно арестован и препровожден в Петербург. Осуждён по 1-му разряду, лишён чинов и дворянства. 10 июня 1826 приговорён был к «отсечению головы», но по Высочайшей конфирмации от 10 июля 1826 года смертный приговор был заменён на 20 лет каторжных работ в Сибири.

Тяжелые роды, двухмесячная горячка... Марии Николаевне, только что родившей сына, долго не говорили об истинном положении дел, но она заподозрила неладное, а узнав истину, твердо решила разделить участь мужа. Волконскую изолировали от жен других декабристов; на первое свидание с Сергеем Григорьевичем она пошла не одна, а в сопровождении родственника. Генерал Раевский, который в 1812 году, не колеблясь, бросался в огонь неприятеля, теперь не выдержал. «Я прокляну тебя, если ты не вернешься через год!» – прокричал он, сжав кулаки. Перед смертью старик Раевский, показывая на портрет дочери Марии, произнес: «Вот самая удивительная женщина, которую я знал!»

М. Н. Волконская с сыном Николаем. Акварель П. Ф. Соколова, 1826.

Решение Марии Волконской об отъезде в Сибирь было, по существу, первым проявлением ее незаурядного характера. Мария восстала не только против окружающих, но прежде всего против себя самой, своей дочерней покорности, женского послушания, привитого ей с детства. А ведь она рвала пополам собственное сердце: сына взять с собой ей не разрешили, со стариком-отцом, которого горячо любили все дети Раевские, приходилось прощаться навсегда. Но она поехала! Не помогли ни мольбы отца, ни интриги брата Александра, ставшего настоящим ее тюремщиком.

В своем последнем «вольном» письме юная княгиня писала: «Дорогая, обожаемая матушка, я отправляюсь сию минуту; ночь превосходная, дорога – чудесная... Сестры мои, нежные, хорошие, совершенные сестры, я счастлива, потому что довольна собой». Родственники декабристов передали ей столько писем и посылок для сосланных, что пришлось взять вторую кибитку. В Сибирь Волконская приехала второй из декабристок. В Иркутске её ожидали мучительные объяснения с местным губернатором. Он посоветовал княгине вернуться домой, а после отказа предложил подписать отречение от княжеского титула, дворянства и всех прав. Отныне она – «жена государственного преступника», а дети, которые родятся в Сибири, будут записаны простыми крестьянами. Она подписала эти унизительные условия.

Село Укир на пути декабристов из Читы в Петровский завод. Дневка 22 августа 1830 г.

Ей разрешили ехать до Нерчинска, а там поставили перед фактом: каторжники лишены права на семейную жизнь. То есть Сергей будет содержаться за решёткой, а ей придётся снимать угол в крестьянской хате. Она согласилась и на это. Назавтра она прибыла на Благодатский рудник и отправилась разыскивать Волконского. Сергей Григорьевич, гремя кандалами, побежал к жене. «Вид его кандалов, – вспоминала через много лет Мария Николаевна, – так взволновал и растрогал меня, что я бросилась перед ним на колени и поцеловала сначала его кандалы, а потом и его самого». Вместе с Екатериной Ивановной Трубецкой Волконская постигала азы поварского искусства по привезенным с собой книгам, училась всевозможным бытовым премудростям, в том числе и экономить каждую копейку.

В. В. Давыдов. Вид Петровского завода.

Природа щедро одарила Волконскую, дав ей своеобразную красоту, ум и характер, отшлифованный хорошим воспитанием и чтением книг (она владела, как родным, английским и французским языками), замечательный голос и музыкальные способности. Но не это было главным в дочери генерала Раевского. Зинаида Волконская писала когда-то, что жизнь Марии Николаевны «запечатлена долгом и жертвою». Однажды Марию Николаевну отчитали за то, что она приобрела холст и заказала белье для каторжан. «Я не привыкла видеть полуголых людей на улице», – отвечала она. Смутившийся комендант резко изменил тон, и ее просьба была выполнена.

Судьба не баловала Марию Николаевну. Самыми тяжелыми были семь месяцев в Благодатском руднике, затем – три года в Читинском остроге. И за эти годы – три тяжких утраты: в январе 1828 года умер двухлетний Николенька Волконский, оставленный на попечение родственников. Пушкин пишет эпитафию, которую начертали на надгробном камне:

В сиянии и радостном покое,
У трона вечного творца,
С улыбкой он глядит в изгнание земное
Благословляет мать и молит за отца.

В сентябре 1829-го умирает отец, генерал Раевский, простивший Марию Николаевну перед смертью; в августе 1830-го – дочь Софья, рожденная в Сибири и не прожившая и дня.

Волконская Мария Николаевна (Н. Бестужев, 1828).

Ни братья, ни мать так и не простили Марии Николаевне ее «проступок», считая именно ее виновницей смерти шестидесятилетнего отца. После этой семейной утраты Александр, Николай и Софья Алексеевна Раевские не отвечали на письма своей сестры и дочери. Лишь одно послание, полное упреков, получила Мария Николаевна от матери: «Вы говорите в письмах к сестрам, что я как будто умерла для Вас… А чья вина? Вашего обожаемого мужа… Немного добродетели нужно было, чтобы не жениться, когда человек принадлежит к этому проклятому заговору. Не отвечайте мне, я Вам приказываю!»

Н. А. Бестужев. "С. Г. Волконский с женой в камере, отведенной им в Петровской тюрьме" 1830г.

Не всегда гладко складывались ее отношения с мужем: очень разными они были людьми. Семейного счастья не получилось. Но, к чести обоих, – до самых последних дней они отзывались друг о друге с величайшим уважением и в этой традиции воспитали детей. «…отношения между супругами не складывались, отчуждение становилось все более глубоким и явным для окружающих, – рассказывает доктор филологических наук Нина Забабурова. – В «Записках», рассказывая о жизни в иркутской ссылке, Мария Николаевна по существу не упоминает о муже… Красота тридцатилетней Марии Николаевны не тускнела: Одоевский воспевал ее в стихах, Лунин – в прозе.

Н. А. Бестужев. Портрет М. Н. Волконской (1837)
Государственный исторический музей, Москва.

Среди ссыльных декабристов было немало людей одиноких и даже таких, кто пережил трагедию женского предательства (к примеру, жена декабриста А. Поджио после ссылки мужа расторгла с ним брак и вновь вышла замуж). Мария Николаевна привыкла выступать всеобщей спасительницей и покровительницей. И многие искренне восхищались ею, так что от недостатка мужского внимания Мария Николаевна не страдала, хотя некоторые отзывались о ней неприязненно и резко. Михаил Лунин оказался одним из тех, за кого она вела переписку, запрещенную ссыльному. Большинство его писем сестре, Е. С. Уваровой, написано рукой Марии Николаевны. Он не скрывал, что испытывал к ней сильное чувство.

Портрет Марии Николаевны Волконской. Карл Мазер. 1848.

Сын Волконских, названный Михаилом, родился в 1832 году, и упорно ходили слухи, что отцом его был декабрист Александр Викторович Поджио… Версия эта никак не может считаться доказанной, но необычайная взаимная привязанность и близость Александра Викторовича и Михаила в течение всей последующей жизни явно имеет элемент осознанной родственности…

В 1835 году у Марии Николаевны родилась дочь Елена, отцом которой также считали не Сергея Волконского, а Поджио (и даже И. Пущина, что маловероятно). Елена также была любимицей Поджио, и когда он тяжело заболел на склоне лет, то поехал умирать к ней, в ее имение Вороньки, хотя у него была собственная семья». Незаметно, постепенно менялись и характер, и взгляды на жизнь Марии Николаевны: она все больше устремлялась к земному благополучию, и главным образом не для себя, а для детей. Правдами и неправдами определила сына Мишу в Иркутскую гимназию.

Жесткость и непреклонность характера оказалась явно наследственной. По какой-то причине разойдясь со своей лучшей подругой тяжелых сибирских лет Екатериной Трубецкой, Мария Николаевна не пришла на ее похороны и ни разу не посетила ее могилу… Несмотря на почти полный разрыв с родными, Волконская старалась держаться; вся ее жизнь проходила теперь в заботах о детях.

Миша и Елена Волконские. Иркутск. 1845

На поселение Волконский вышел в 1837 году. Сначала семья Волконских жила в с. Урик. Затем было получено разрешение Марии Николаевне с детьми переселиться в Иркутск (1845). Через два года разрешение проживать в Иркутске было дано и Волконскому. Свой дом здесь опальная княгиня стремилась превратить в лучший салон Иркутска. Дом Волконских № 10 по Ремесленной улице (теперь ул. Волконского) сохранился до наших дней. Сейчас в нём находится Музей-усадьба Волконских.

Она на свой лад и наперекор как Волконскому, так и Поджио устроила судьбу красавицы дочери: едва той исполнилось пятнадцать, выдала ее замуж за преуспевающего сибирского чиновника Л. В. Молчанова, оказавшегося дурным человеком. Растратив казенные деньги, он был отдан под суд, после чего тяжело заболел и, разбитый параличом, сошел с ума и умер. Второй муж младшей Волконской- Николай Аркадьевич Кочубей (фамилия случайно совпала с именем героя пушкинской «Полтавы», посвященной Марии Николаевне) рано скончался от чахотки. Только третий брак Елены, дважды вдовы, с Александром Алексеевичем Рахмановым оказался удачным.

В 1856 году Михаил Волконский, живший уже в Петербурге, привез к декабристам весть об освобождении. После этого из Сибири возвратился его отец. Совсем больная, Мария Николаевна уехала годом раньше.

Вернувшись на родину, она начала писать воспоминания о пережитом. С первых же строк повествования становится ясным, что брак Волконских был заключен не по взаимной любви... Кстати, Мария Николаевна писала свои «Записки» только для сына. Он же, к 1904 году весьма преуспевающий чиновник, не без колебаний взялся за публикацию воспоминаний матери. Ее умные и скромные «Записки» выдержали множество изданий. Одним из первых, еще в рукописи, прочитал их поэт Н. А. Некрасов, автор поэмы «Русские женщины».

Мария Николаевна в сопровождении своей любимой Елены ездила на лечение за границу, но это не помогло. Мария Николаевна Волконская умерла 10 августа 1863 года в Чернигове от болезни сердца. Похоронена княгиня Волконская в уже упомянутом селении Вороньки Черниговской губернии, принадлежавшем семье ее дочери Елене. Ее последние дни с ней разделил приехавший проститься навсегда Поджио…Примерно на месте захоронения в 1975 г. установлен кенотаф – гранитная стела с бронзовым барельефным портретом.

А Сергей Григорьевич жил в это время в имении сына под Ревелем (ныне – Таллин). Он надеялся съездить проститься с Марией Николаевной, но от него скрыли ее последнюю болезнь, о чем он долго сожалел. А через два года не стало и его.